Читать интересную книгу Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами] - Тони Хоукс

Юлиан так и сделал, но, на свою беду, услышал раздраженный крик. Это был государственный отель, и упоминать о прибыли было бессмысленно. Эта леди попала в мир, где главным были правила, нормы и сердитый вид, и она хорошо делала свою работу. Ее бы давно повысили, если бы здесь знали, что такое повышение.

– Я приглашаю вас обоих в свою квартиру, – радушно сказала Анита.

– Спасибо. В любом случае, там будет приятнее, чем здесь, – сказал я.

Я любезно поблагодарил администраторшу, чтобы вызвать у нее хоть толику стыда (это мне не удалось), и думаю, она прыгала от радости, спровадив еще двоих несостоявшихся клиентов.

Огромные, похожие на дворцы дома выделялись на линии горизонта на вершине холма.

– Это что-то, да? – сказала Анита.

– Определенно, – ответил я, качая в изумлении головой. – Они, должно быть, очень богаты – просто противоположность всем цыганам во всем мире.

Я покрепче пристегнул свою камеру, вспомнив, что местные жители говорили Аните о том, что на холме небезопасно, хотя и не чувствовал никакой опасности. Думаю, это все параноидальный страх, который веками питался предубеждением к цыганам во всем мире. Их жизнь не была сказкой. Их все гоняли. Вероятно, организация их общества не слишком помогала получить всеобщее признание, где бы они ни оказывались, так как цыгане зачастую не уживались с нецыганами, которых они называли «гадже». Их обособленность всегда оборачивалась внесением в международный список козлов отпущения. Но с богатством приходит власть, и здесь, в Молдове, к нашему удивлению, цыгане жили лучше всех.

– В Англии цыгане строят такие дома? – спросил цыган, гордо стоя у своего дворца. Ответ он знал заранее.

Мы попросили его проводить нас к королю Артуру, и он пообещал это сделать, но не раньше, чем они с женой проведут экскурсию по своему дому. Тот был построен с размахом, в восточном, мавританском стиле, и у него была необычайно блестящая металлическая крыша. Внутри было просторно и роскошно, с потолка свисали экзотические люстры, стены украшали фрески на библейские темы. Муж, которому на вид было за пятьдесят, сказал, что построил дом на деньги, которые заработал в России за один год. Совершенно очевидно, что за год просто невозможно законно заработать такую сумму. Он, должно быть, занимался контрабандой наркотиков или какой-нибудь еще незаконной деятельностью. Было странно пользоваться гостеприимством того, кто, несомненно, был преступником. Очень возможно, что все это поселение построено на деньги, добытые незаконным путем. Их культура отклонялась от общепринятых норм, в ней нарушение закона было обычным делом и приносило неплохие деньги. Для цыган это не было неприлично или неправильно. Те, кто жил по закону, были просто «чайниками». Как те молдаване в деревне, которые еле сводили концы с концами.

Я нервничал, пока Юлиан слушал, как отыскать дом короля Артура. Как и ожидалось, нам предстояли долгие и бесцельные блуждания. Почти на каждом повороте мы натыкались на дом, который вполне мог быть королевским, но, к сожалению, принадлежал не королю. Юлиан выглядел решительно не в духе. Так как я держал свою камеру, ему пришлось тащить круглый столик, и он был не слишком этому рад.

Наконец, когда пошли в сторону, противоположную той, что предложил Юлиан, мы повстречали маленькую старушку в черном платке, которая сидела на скамейке у больших черных кованых ворот. Она сказала, что мы стоим прямо напротив дома короля Артура. Мы спросили, уверена ли она, и она ответила, что да, и нам пришлось ей поверить, когда она сказала, что она – его мать. А еще она сказала, что король Артур уехал в Кишинев и вернется не раньше завтрашнего дня.

Здорово, подумал я. Он был именно там, откуда я три с половиной часа ехал в ужасном автобусе. Едва мать короля узнала, что я проделал долгий путь из Англии, чтобы сделать ее сыну подарок, она пригласила нас в дом и провела уже ставшую традицией экскурсию по владениям.

Дом был просторным, с аляпистым интерьером и фресками на стенах, изображавшими всех членов семьи. Я подумал, что это позволительно, ведь они – королевская семья. Цыгане правили по своим собственным сложным семейным законам, где группа родственных семей образовывала «висту» (клан), возглавляемую лидером – бароном (королем). Мать короля Артура, Анушка, болтала на смешении русского и цыганского языка рома, который Юлиану переводить было трудно. Недавно, когда умер ее муж Мирча, бывший король, она овдовела. Она могла пользоваться всем этим богатством, сказала она, показав вокруг, но без мужа она никто и потому больше не выходит из дома. Анита издала тихий стон. Далеко от феминизма, которому она выучилась на западном побережье Америки.

– Это правда, – спросил я, – что по цыганскому обычаю все, что принадлежало покойному, хоронят вместе с ним?

Я читал об этом и подумал, что это довольно благородный обычай, так как заставляет человека распределять свое состояние при жизни, а не копить, чтобы имущество досталось его испорченному ребенку, который все промотает. Вероятно, смерть Мирчи была внезапной и помешала справедливо разделить добро, потому что, по словам Анушки, он был похоронен со своим ноутбуком и мобильным телефоном. Должно быть, спириты и экстрасенсы в цыганском таборе не на шутку испугались потерять работу. Больше не нужно никаких спиритических сеансов, чтобы связаться с покойником. Просто звоните на мобильный. (Конечно, при условии, что Мирча на небесах, один из недостатков ада – отсутствие связи.)

После того как мы прошли огромную спальню размером почти с танцевальный зал, Анушка показала нам комнату поменьше, где были некоторые вещи Мирчи, которые по каким-то причинам не захоронили. Среди них было ружье. Большая винтовка.

– Что он с ней делал? – спросил я.

– Стрелял по ночам – просто стрелял по ночам, – перевел Юлиан.

– Стрелял во что?

Анушка что-то долго рассказывала.

– Во что угодно – просто выходил и стрелял, – лаконично сократил Юлиан.

Понятно. Надо же человеку иметь какое-нибудь хобби.

Вернувшись в гостиную, мы встретили еще двух пожилых дам, одна из них, Дуня, была матерью Анушки, другая, Наташа, ее двоюродной сестрой. Я заявил, что хочу официально вручить свой подарок. Услышав об этом, Анушка убежала за выпивкой. Не знаю, что, по ее мнению, я привез ее сыну, но расставленный перед нами впечатляющий ряд бутылок шампанского и коньяка навел на мысль, что она ожидала чего-то получше круглого стола из «Ду ит олл». Я забеспокоился о том, какой будет реакция, когда в итоге я внесу именно столик.

Нас спросили, не хотели бы мы молдавского коньяка с шампанским для запивки, и мы ответили: «Да, спасибо». Ну, было бы невежливо отказываться. Дуня и Наташа тоже особо не сопротивлялись. За непрерывным пополнением бокалов пролетело полчаса, и я изумился, как быстро мы превратились из незнакомцев у ворот в практически старых друзей семьи. Эти люди либо были радушными хозяевами, либо просто нашли повод сесть в кружок и как следует напиться.

Момент настал. Я на слегка нетвердых ногах толкал трем пожилым цыганкам из отдаленной деревушки на севере Молдовы речь, объясняя историческое значение короля Артура и его круглого стола. (Это было неизбежно – но я никак не мог понять, почему это событие случилось только сейчас.) Напившись, мой переводчик старался изо всех сил, хотя, если честно, не думаю, будто он понимал, что за вздор я несу.

Я официально вручил стол Анушке, и она благородно его приняла. Она не выразила ни радости, ни разочарования. А ведь она имела право обидеться, подарок-то оказался дурацким, но она не выказала никаких эмоций, вероятно, за годы правления отработала выражение лица, которое скрывало любые чувства, даже при виде ужасной мебели. Она вышла из комнаты, и я немного занервничал, подумав, что, возможно, она пошла за ружьем своего покойного мужа, чтобы продемонстрировать, что оружие еще в рабочем состоянии, но она вернулась с подарками. Она с гордостью вручила Юлиану и Аните по паре носков, а мне – нижнее белье с этикеткой «Сделано в Румынии». Справедливый обмен. Круглый пластиковый стол на подозрительную пару трусов. (Хотел бы я произвести подобный бартер в «Ду ит олл» вместо того, чтобы расставаться с наличностью.)

Я спросил, не знают ли мои новые подруги кого-нибудь, кто умеет гадать, и Наташа тут же вызвалась побыть экспертом в области чтения по картам. Меня увели в другую комнату, где без промедления попросили 50 леев (около десяти долларов). Я начал торговаться, подумав, что если не поторгуюсь, то обижу цыганку. Я протянул Наташе двадцать леев, но та презрительно покачала головой. Я уже был готов достать еще десять, но тут услышал голос Анушки и, повернувшись, увидел ее в дверях; она строго отчитала кузину. Наташа смиренно кивнула, взяла мои двадцать леев и начала гадать. Боже, должно быть, Анушке и правда понравился стол!